Празднование 1000-летия Крещения Руси произошло в очень благоприятный момент для Церкви. Почти одновременно с торжествами в Москву приезжал президент Соединенных Штатов Америки Рональд Рейген. Для советского правительства, по общему международному положенно, и экономическим проблемам внутри страны, важно было показать свободу религии и внимание к ней правительства. Вместе с тем недавно открытое значение веры в СССР несмотря на многие годы гонений, способствовало размеру празднования и привлечения к участию в нем большого количества людей. "Перестройка" отношении с Церковью стала необходимостью для советского государства, как это видно из приведенных в предыдущей главе свидетельств председателя Совета по делам религий К. С. Харчева.
Одновременно с торжествами, 6 июня 1988 года происходили заседания открытого церковного собора в Троице-Сергиевой Лавре. Собор начался с прославления девяти святых. Не хотели ли этим прославлением затушевать гробовое молчание к памяти бесчисленных новомучеников, пострадавших от атеистической советской власти?
На втором заседании собора, управляющий делами Московской Патриархии и митрополит Ростовский и Новочеркасский Владимир, сделал доклад о жизни Церкви. Он дал важные статистические данные. В настоящее время в Русской Церкви 6,893 прихода, 67 епархии, 74 епископа, 6,674 священника, 723 диакона, 21 монастырь, с общим числом 1,190. насельников. В двух Академиях, в общей сложности, обучается 1,999 человек, включая учащихся в заочном секторе и в регентских классах. С сентября 1987 года началось увеличение количества приходов: более 60-ти новых общин возникло за пять месяцев этого года.
Большое значение имеет принятый собором 6-9 июня 1988 года, новый Устав Русской Православной Церкви. Он, конечно, лучше прежних уставов, начиная с Положения 1945 года, но очень далек от совершенства.
Основательная критика нового Устава написана Виктором Антоновым, но не была опубликована вне самиздата. Он сравнивает новый Устав с Уставом Всероссийского собора 1918 года, но не останавливается на важном каноническом упущении или, строго говоря, антиканоническом нововведении по сравнению с определениями собора 1917-1918 гг. В пункте 1-м 2-го отдела под названием "Поместный собор", значится: "В Русской Православной Церкви высшая власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда — законодательная, исполнительная и судебная, принадлежит Поместному собору". В следующем 2-м пункте, состав этого собора определяется из архиереев клириков и мирян. Таков же был и состав первого Всероссийского собора в 1917 году. Однако, там была сделана значительная каноническая поправка в том, что собор архиереев должен был утверждать все определения пленума, то есть решающей инстанцией все-таки был собор архиерев, без клириков и мирян. В новом положении в ст. 5-Е "Собор с клириками и мирянами", наоборот, "утверждает постановления архиерейского собора". По статье 4, 3-го отдела "Архиерейский собор подотчетен Поместному собору". Это совершеннейший канонический нонсенс: чада, никаким каноном не предусмотренные в качестве судей, оказываются судьями архиереев, участвуя в суде по апелляции.
Как известно, вопрос об участии на соборах представителей клира и мирян еще до Всероссийского собора, всесторонне обсуждался на предсоборном совещании и в церковной печати в России до 1917 года. Не надо быть ученым канонистом, чтобы знать, что в книге Правил, ни в одном каноне вообще не предусмотрено участие клира и мирян в соборах, а тем более в церковном суде над епископами. Таким образом, новое Положение переворачивает канонический порядок вверх ногами. Увлеченный демократией и соблазненный архиереями, изменившими истине, В. Антонов этого не сознает.
Поместный собор, по новому Положению, должен собираться не реже одного раза в 10 лет. Виктор Антонов замечает: "и то хорошо". В прежнем Положении значилось только "периодически", то есть без всякого определенного срока, а по Уставу 1918 года был междусоборный срок в 3 года.
Виктор Антонов сравнивает новое Положение с Положением 1917-1918 гг. и частично 1945 и 1961 гг. В отношении последнего можно сказать, что новое Положение имеет некоторые преимущества, по крайней мере исправляя положение настоятелей в приходе. Впрочем, есть одна неясность: по 25-му параграфу отдела ("Приходское собрание"), значится, что "Председателем приходского собрания избирается настоятель"... Спрашивается, почему "избирается", если не указана другая альтернатива? Далее выясняется, что раз в году настоятель может председательствовать на общем собрании, но по новому Уставу он не только не председательствует в приходском совете, но и не входить в его состав. Приходской совет - это только староста, его помощник и казначей. Впрочем, не исключается возможность избрания настоятеля. Антонов отмечает, что в новом Уставе нет ни слова об ограничении прав в приходе для уклоняющихся от ежегодной исповеди и причастия лиц, состоящих в открытом внебрачном сожительстве и т.п. Он справедливо заключает: "Так как новый Устав ничего нового не вносит в приходскую жизнь в отношении христианского просвещения, благотворительности и консолидации, а лишь подробнее описывает и кодифицирует уже существующую практику, то можно откровенно сказать: он не источник ожидания прихожан, надеющихся на создание подлинно православных приходов в стране". Не надеется он при нерешительности архиереев и на "радикальный пересмотр действующего религиозного законодательства, которое по-прежнему, скорее всего, останется все тем же антирелигиозным то есть враждебным к любой приходской деятельности, кроме богослужения... Рассчитывать приходится лишь на одну важную особенность здешнего положения: разрешать все, что не запрещено. Значит, Церковь может, если захочет, свободно заниматься и просветительной, и благотворительной, и любой другой необходимой деятельностью. Но этого не предусмотрено в ее собственном уставе. Вряд ли власти формально запретят в новом законодательстве эти виды деятельности. Следовательно, все будет осуществимо, и будет зависеть только от желания церковного начальства. На него, в свою очередь, может повлиять формирующееся церковно-общественное мнение. Вопрос только: повлияет ли?"
Остается еще отметить, что в имущественных вопросах новый Устав исходит из прежнего Положения. В VIII парагр. 4 гласит: "Приходская община может получить от местной государственной власти в бесплатное пользование предоставляемый ей храм и церковную утварь и иное имущество. В таком случае, она несет ответственность за сохранение этого имущества".
Это значить, что церковный закон признает, что все святыни Русской Церкви принадлежать атеистическому государству и Церковь может только пользоваться ими, постольку и дотоле, пока они передаются ей в пользование врагами Божиими. Это надо иметь в виду, когда люди радуются передаче Церкви Саровской Пустыни, части Киево-Печерской Лавры и проч. Будет ли новый закон при Горбачеве отступать от ст. 12 ленинского декрета 1918 года об отделении Церкви от государства, который гласит: "Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют"?
Вообще, надо сказать, что юридические вопросы в отношении общих прав Церкви в СССР, чрезвычайно запутаны и в ряде случаев противоречивы.
Советская Конституция указывает. что "высшая цель советского государства – построение бесклассового коммунистического общества", а главная задача – "воспитание человека бесклассового общества".
В очень интересном исследовании Владимира Альбрехта "Религиозное законодательство: проблемы и реальность", он пишет: "Но право отправлять религиозные культы, установленное ст. 52, будучи несовместимо с атеистическими идеями научного коммунизма, которыми руководствуется советский народ в строгом соответствии со ст. 39, не должно было реализоваться, поскольку реализация этого права вполне определенно нанесла бы ущерб интересам коммунистического государства и общества. Более того, право верующих объединяться в религиозные организации с этой точки зрения, тоже выглядит сомнительным". Имея в виду, что по ст. 51 граждане СССР имеют право вступать в различные общественные организации, Альбрехт пишет:"Но вопрос в том, может ли верующий поддерживать морально и материально атеистическую пропаганду? Такое положение связано с тем, что руководящим ядром всех общественных организаций является КПСС, пропогандирующая непримиримый атеизм" [122].
Докладывая собору проект нового Устава, архиепископ Смоленский Кирилл сделал оговорку, что настоящий Устав может быть изменен в случае принятия нового законодательства о культах, которое разрабатывается в настоящее время.
Уже по окончании Собора по этому вопросу сделал важное заявление председатель президиума Верховного Совета СССР Громыко на довольно необычном приеме участников празднования 1000-летия Крещения Руси. По окончании своего приветственного слова, адресованного всем присутствующим, А. А. Громыко отвечал на предложенные ему вопросы.
По официальному сообщению Патриархии об этом собрании, "в своих ответах он сообщил о скором окончании работы над разработкой нового религиозного законодательства, отметив, что в условиях перестройки и развития демократии, легче будут решаться вопросы открытия новых приходов и других религиозных общин. Относительно предоставления Церкви прав юридического лица было сообщено, что этот вопрос находится в стадии изучения, результаты которого найдут отражение в новом законодательстве о религиозных объединениях. На вопрос о возможности для Церкви благотворительной деятельности, был дан в целом положительный ответ".
Из работы собора 1988 года особенного внимания заслуживает доклад митрополита Минского и Белорусского Филарета "Внешние связи Русской Православной Церкви". В этом докладе, довольно длинном, дается очертание как истории внешних сношений Русской Церкви за 1000 лет так и развитие экуменизма. Прежде всего надо сказать, что история тут "причесана" так, что ее едва можно узнать. Острота борьбы за сохранение в России Православия от наступления римо-католичества и протестантизма с Запада, крайне смягчена. Один только Хомяков назван как представитель православной святоотеческой экклесиологии. Зато, значение раннего труда Митрополита Филарета Московского, в бытность его еще молодым архимандритом не вполне еще освободившегося от влияния западного богословия и не связанного с его последующими трудами, слишком раздуто. Консервативное, ортодоксальное богословие в области экклесиологии (учете о Церкви), представлено там крайне несовершенно. Минский митрополит Филарет глубоко ошибается, когда пишет, что соименный ему Митрополит в бытность молодым архимандритом, делал только догадку, как значится в докладе, что "даже Церкви, которые не соблюли во всей чистоте истинного вероучения, непостижимым образом сопричастны тайне христианского единства".
Докладчик, все-таки, прибавил важную оговорку: "Конечное суждение в данном случае, принадлежит только Главе Церкви — Христу". Докладчик, однако, очень ошибается, когда утверждает, что своим экуменическим суждением Митрополит Филарет опередил свое время не только на Востоке, но и на Западе. Он его не опередил, ибо это давнишний протестантский взгляд, который до развития нашей собственной науки, через масонство проник к нам с Запада.
Чего также никак нельзя не поставить в укор докладчику, это то, что он, перечисляя русских богословов, которые (кроме Патриарха Сергия) не оставили богословских трудов по экклесиологии, совсем не упомянул важных трудов протопресвитера Е. Аквилонова и неприемлемых для советчиков и никогда не упоминаемых в трудах Московской Патриархии Митрополита Киевского Антония (Храповицкого) и автора капитального труда "Очерки из истории догмата о Церкви" священномученика Архиепископа Илариона (писанного пока он еще не был пострижен с именем Владимира Троицкого). Другой его труд, подписанный им как архимандритом Иларионом, был напечатан в одном из последних выпусков органа Московской Духовной Академии "Богословском вестнике" в 1917 году. Этот труд под заглавием "Единство Церкви и Всемирная Конференция Христианства", был переиздан отдельным выпуском в Бразилии. Докладчик собору даже не решился упомянуть этих двух виднейших продолжателей в России дела А. С. Хомякова. Он также представил собору дело экуменизма, совершенно не упоминая учения о единстве Церкви святых Отцов, в частности, св. Иринея Лионского, св. Киприана Карфагенского, свв. Василия Великого и Иоанна Златоустого, а также только что прославленного Московской Патриархией Феофана Затворника.
Христианство еретиков, сущее вне таинственного Тела Христова, не принадлежит к этому Телу. Таково согласное учение всех святых Отцов. Понятие об едином христианстве разномыслящих общин идет не от святых Отцов Церкви, а от протестантов не верующих в существование одной истины, и ищущих ее в экуменическом разнообразии мышлений.
Церковь в докладе митрополита Филарета Минского представляется не избранной частью человечества, выделенного из него, а как часть всего человечества без различия веры. "Искупление и спасение, совершенные Иисусом Христом, — пишет он, — преобразили все творение... соединяет во Христе всех людей во всемирное братство". То, что апостол Павел высказывал как пожелание верующим или о чем писал, как о наступающем новом веке (после конца земного мера), докладчик представляет как относящееся к современному миру, забывая, что по слову апостола Иоанна "мир во зле лежит" (Иоан. 5. 19). Апостол противополагает этот мир Церкви, но докладчик-экуменист не хочет видеть того, что по воле Божией жизнь сынов Церкви выделяется из жизни мира сего, которому она не сродна. В своих духовных муках в Гефсиманском саду Спаситель молился об апостолах и о тех, кто уверует по слову их. Он молился об их единстве, а не об единстве их с миром неверующих: "Я о них молю, не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне, потому что они Твои" (Иоан. 17. 9).
То, что преподано Спасителем Церкви, выделенной из остального человечества, нынешние экуменисты, в том числе и Московской Патриархии, относят ко всему человечеству. Обетование нового мира после Второго пришествия Спасителя, теперь делают целью мира, создаваемого руками человечества. Ватикан связывает наступление такого нового мира с пришествием на землю Мессии, подготовленным ныне совместно и Римом и Иудеями. Константинопольский Патриарх в приветствии ватиканской делегации в 1985 г. указывал этапы: восстановление полного общения с католиками, объединение всех христианских исповеданий и, наконец, объединение всех существующих религий, всего человечества. Минский митрополит Филарет ставит целью "воссоединение всех христиан" в проповеди "слова Божия о всемирном спасении, в сотрудничестве во всех сферах общественной жизни на благо человечества". Он говорит о нашей ответственности в мире "за его постоянное духовное обновление и социально-политическое совершенствование". В последнем должно найтись место и для отвергающего Бога коммунизма.
Характерно, что экуменисты Московской Патриархии, как и все прочие экуменисты, ожидают на земле некоего "нового мира", объединяющего все человечество, но не вспоминают того, что только поставленные на Страшном суде справа, войдут в Царствие Божие в преображенном мире.
[122] В. Альбрехт. Религиозное законодательство: проблемы и реальность. Доклад.
[ГЛАВНАЯ] [КНИГИ] [НОВОСТИ]
