На другой день после погребения Патриарха Митрополит Петр собрал всех прибывших архиереев в одном из храмов Донского монастыря. После отчета о похоронах он объявил, что имеет конверт с завещанием Патриарха Тихона.

Как свидетельствует подписанный всеми присутствовавшими архиереями акт, "Присутствовавшие при оглашении сего документа архипастыри Русской Церкви, по ознакомлении с завещанием Патриарха, сделали следующее, закрепленное собственноручной подписью, заключение:

"Убедившись в подлинности документа и учитывая: 1) то обстоятельство, что почивший Патриарх при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти и 2) что ни Митрополит Кирилл, ни Митрополит Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, архипастыри, признаем, что Высокопреосвященный Митрополит Петр не может уклониться от данного ему послушания и, во исполнение воли почившего Патриарха, должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя".

Тотчас же был составлен и циркуляр о поминовении в церквах Митрополита Петра Крутицкого, как местоблюстителя патриаршего престола.

Тут уместно нам дать биографические данные о Митрополите Петре.

Петр Феодорович Полянский родился в семье священника в 1855 году. По окончании семинарии и Духовной Академиии он, вопреки совету знавшего и ценившего его Митрополита Антония (Храповицкого), не принял священства. Не будучи клириком, он был назначен субинспектором Московской Духовной Академии в то время, когда ректором ее был архимандрит Антоний (Храповицкий). После того он был чиновником при Святейшем Синоде и ко времени революции имел чин действительного статского советника. Пишущий эти строки слышал самые лучшие отзывы о нем от знавших его старших архиереев. Только в 1921 году П. Ф. Полянский исполняет давний совет Митрополита Антония и вступает на духовную службу с принятием монашества. Это был человек веселый и общительный, но при том обладающий непоколебимо твердыми убеждениями в принципиальных вопросах. Левитин и Шавров дают о нем совершенно правильную оценку: "12 лет невевроятных мучений (1925-1937 гг.): тюрьмы, пытки, ссылка в Заполярье, где он жил с эскимосами, не могли ни на один вершок сдвинуть его с занимаемой им позиции, поколебать хотя бы в малейшей степени" [77].
Тучков, поначалу относившийся к нему выжидательно, скоро его распознал и увидел, что он не пойдет ни на какие компромиссы с обновленцами.

Арест Митрополита Петра 10 декабря 1925 года вызвал большое замешательство, несмотря на то, что он позаботился оставить документ о назначении себе заместителей (Митрополит Нижегородский Сергий, Экзарх Украины Митрополит Михаил, архиепископ Ростовский, впоследствии Митрополит Ленинградский Иосиф) [78].

Никто из этих заместителей не мог прибыть в Москву. Митрополит Сергий немедленно заявил  о своем вступлении в исполнение обязанностей заместителя местоблюстителя (14 декабря 1925 года), но и он не мог прибыть, так как дал подписку о невыезде из Нижнего Новгорода в связи с возбужденным против него судебным следствием [79].

Однако, находившаяся в Москве группа епископов во главе с архиепископом Григорием Екатеринбургским собралась в Москве и образовала временный Высший Церковный Совет. В письме к Митрополиту Петру 29 января 1926 года члены этого Совета (архиепископ Григорий, архиепископ Константин и епископ Дамиан), писали: "Мы, нижеподписавшиеся, не видя в течение двух недель никаких шагов со стороны старейших Иерархов Русской Церкви к замещению опустевшего поста вождя и кормчего церковного корабля и не зная о сделанном вами распоряжении митрополиту Сергию занять оный, решили создать временный Высший Церковный Совет, для ведения текущих дел Русской Православной Церкви и для подготовки к созыву православного Поместного собора" [80].

А. А. Шишкин справедливо пишет, что "ВВЦС, желая заполучить себе право канонической преемственной церковной власти от самого патриаршего местоблюстителя и скрыть свою самочинность, пошли на прямой обман, заявив Митрополиту Петру, что епископское совещание 22 декабря 1925 года, якобы, не знало о передаче местоблюстителем своих полномочий митрополиту Сергию Нижегородскому", причем Митрополит Петр об этом обмане узнал лишь через год, будучи в Перми [81].

ВВСЦ мог ввести Митрополита Петра в заблуждение с помощью тех условий, которые создало ГПУ. Оно допускало митрополита Серия развивать свои претензии на власть, но первоначально оказывало предпочтете ВВЦС. Это видно из того, что члены последнего получили возможность представить дело Митрополиту Петру в своем освещении, а сношения с митрополитом Сергием у него возникли только через год. Митрополит Сергий с большой энергией и настойчивостью боролся за сохранение власти в своих руках. Он заявил Митрополиту Петру, что признает ВВСЦ незаконным и на членов его наложил запрещение. Более того, в ответ на попытки Митрополита Петра каким-либо образом соединить митрополита Серия и ВВСЦ, Митрополит Сергий ему самому угрожал запрещением в священнослужении [82]. В конечном результате Митрополит Петр все-таки склонился на сторону митрополита Сергия, но этому предшествовало еще новое осложнение.

18 апреля 1926 года в Перми было издано послание Митрополита Ярославского Агафангела, освобожденного после 4-летнего заключения. В послании "Архипастырям, пастырям и всем чадам Церкви Российской", он объявил о своем вступлении в управление Церковью на основании а) "определения собора, б) грамоты Патриарха Тихона от 3 мая 1922 года, в) послания его же от 15 поля 1923 года и г) его же распоряжения на случай его кончины от 25 декабря 1924 года (7 января 1925 г.)". Ссылаясь на эти документы Митрополит Агафангел писал далее: "Мы, имея в настоящее время возможность осуществить возложенные на нас обязанности патриаршего местоблюстителя, вступаем в управление Православной Российской Церковью" [83].

Как пишет Шишкин, "Послание вызвало сумятицу в рядах борющихся за церковную власть сторон. Оно особенно обеспокоило митрополита Сергия, имевшего меньше канонических прав на церковную власть, чем Митрополит Агафангел и Митрополит Петр, но митрополит Серий не собирался выходить из борьбы и смело принял вызов нового претендента на местоблюстительство" [84].

Шишкин очень хорошо изложил ход этих сношений и потому я приведу большую цитату из этого труда, ценного тем, что он пользуется и "Церковными ведомостями" и материалом, который до нас не дошел: "В середине мая 1926 года Митрополит Агафангел и митрополит Сергий договорились о том, что если судебное дело Митрополита Петра закончится осуждением его, то митрополит Сергий передаст свою власть Митрополиту Агафангелу.

Митрополит Сергий просто выигрывал время, чтобы расширить свои связи с Иерархами, на которых можно было опереться в борьбе с Митрополитом Агафангелом. Уже к этому времени покаялись и были приняты в общение с митрополитом Сергием 4 епископа из 10, поддерживавших ранее ВВСЦ: епископ Дамиан, епископ Вассиан и епископ Иоанникий ("Церковные ведомости", 1926 г., №9-10, Карловцы).

Митрополит Сергий заигрывал с Митрополитом Агафангелом, настраивая его против Митрополита Петра. В своем письме 16 мая 1926 года он писал Митрополиту Агафангелу: "...Правда, вы говорили, что Митрополит Петр теперь уже не имеет власти, так как передал эту власть коллегии, что за такую незаконную передачу он подлежит суду и теперь можно его не признавать местоблюстителем" ("Церковные ведомости", 1926 г., №9-10, Карловцы). Затем митрополит Сергий недвусмысленно намекнул Митрополиту Агафангелу, что он не склонен передавать ему свою власть: "Если дело кончится оправданием или освобождением Митрополита Петра я передаю ему власть, а ваше высокопреосвященство имеете тогда вести рассуждение с самим Митрополитом Петром" (там же). "Тогда, — продолжает митрополит Сергий, — вы будете вторым после Митрополита Кирилла кандидатом в местоблюстители патриаршего престола" (там же). И тут митрополит Сергий подчеркивает, что Митрополит Агафангел не является каноническим главою Патриаршей Церкви. В ответ на это письмо Митрополит Агафангел 21 мая телеграммой сообщил о своем отказе передать ему должность патриаршего местоблюстителя (там же). 23 мая митрополит Сергий уже в высоких тонах пишет Митрополиту Агафангелу о его неканоничности и требует у него отменить свое решение о вступлении в управление Церковью (там же) [85].

Митрополит Сергий не знал еще, что Митрополит Петр вновь лишил его своего благословения и стал на сторону Митрополита Агафангела ("Вестник Св. Синода", 1928 г., №5-8). Больше того, Митрополит Петр слагал с себя местоблюстительские права в пользу Митрополита Агафангела. Он вспоминал, что в своем письме Митрополиту Агафангелу от 22 мая 1926 года, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней, принять на себя обязанности патриаршего местоблюстителя: "Вопрос же об окончательной передаче этих обязанностей, — писал он, — я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященного Митрополита Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но Митрополит Кирилл не возвратился и тогда в письме от 9-го июня на имя Митрополита Агафангела, я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа Митрополита Агафангела, — писал я, — от восприятия власти или невозможности ее осуществления, права и обязанности местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство — митрополиту Сергию. Тем же письмом была упразднена и образованная 1 февраля коллегия, полностью аннулирована первофевральская резолюция" ("Церковные ведомости", 1927 г., №5-6, Карловцы)

Вопрос сам собою решился, когда 72-летний Митрополит Агафангел заболел и заявил как Митрополиту Петру, так и митрополиту Сергию, что отказывается от местоблюстительства [86].

Однако, борьба митрополита Сергия за власть еще далеко не закончилась. В это время преимущество фактически сохранялось за ВВЦС архиепископа Григория. В декабре 1926 года митрополит Сергий был арестован  и находился в заключении до 30 марта 1927 года. Незадолго до того он и митрополит Иосиф назначили своими заместителями архиепископов Фаддея Астраханского, Корнилия Свердловского и Серафима Угличского. Должность принял последний. По освобождении митрополита Сергия он вернул ему власть, но весьма сожалел об этом после издания им его декларации о новом курсе церковной политики [87] .

Однако, еще ранее издания этой декларации в Русской Церкви, не считая обновленцев, образовалось три группы или направления:

1. Временный Высший Церковный Советь во главе с архиепископом Григорием.
2. Митрополит Сергий со своим Синодом.
3. Старейшие митрополиты, кандидаты в местоблюстители и согласные с ними епископы, которые не доверяли ни митрополиту Сергию, ни архиепископу Григорию. От первого их отталкивала его декларация, а второго они считали скрытым обновленцем. Шишкин называет их "иерархами-автокефалистами" [88]. Это очевидно надо понимать в том смысле, что они считали отсутствующей законную центральную власть и управлялись по принципам постановления 7/20 ноября 1920 года и послания Митрополита Агафангела 5/18 июня 1924 года, когда он заменял находившегося в заключении Патриарха Тихона.

В условиях гонения доверие к духовному вождю приобретает особое значение. Старейшие иерархи не имели доверия к архиепископу Григорию. Мы не знаем всех оснований для этого, но одним из них служило некоторое содействие ему советской власти. Один из организаторов ВВСЦ епископ Можайский Борис (Рукин) писал про Совет: "Он получил права собраний, изданий, учебных заведений" [89].

С другой стороны митрополита Сергия с двух сторон обвиняли в принципиальной неустойчивости. Сторонники ВВЦС напоминали, что в 1922 году, когда в Москве образовалось "Живоцерковное управление", митрополит Сергий был одним из первых признавших  законным  это управление 16 июня 1922 года. Их заявление было напечатано в журнале "Живая Церковь", 1-5 июня 1922 года, №4-5. "Признав Живую Церковь митрополит Сергий принимал  участие в заседаниях ВЦУ, признавал законными женатых епископов и второбрачных священников и благословил это беззаконие. Мало того, митрополит Сергий сочувствовал живоцерковному собору 1923 года, не возражал против его постановлений и, таким образом, признал Всероссийского Архипастыря нашего и отца, Святейшего Патриарха Тихона "отступником от подлинных заветов Христа, предателем Церкви", лишил его патриаршего сана и монашеского звания".

"Правда, значится там же, митрополит Сергий, впоследствии, покаялся в этих своих ужасных преступлениях и прощен Церковью, но это не значить, что он должен стоять во главе церковного управления" [90].

Первоначально все три группы были довольно многочисленны. ВВЦС даже мог созвать съезд в Донском монастыре 15-18 ноября 1927 года, который приветствовал и представитель Вселенского Патриарха в Москве архимандрит Василий Димопулос. Однако, после декларации митрополита Сергия в 1927 г. ГПУ стало оказывать предпочтение ему, а не ВВЦС.

Между тем сам митрополит Сергий, начавший свое правление довольно скромно, теперь стал все более и более проявлять претензии, нарушая уже не только религиозно-нравственный принцип, но и канонические начала.

Вопрос этот подробно разбирался в определении Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей от 30 март./12 апр. 1937 года после получения сведений о кончине Митрополита Петра. В основу этого определения легли два канонических исследования этого вопроса: моя записка, составленная по поручение Председателя Синода и согласная с нею записка профессора канонического права С. В. Троицкого. Последний, находясь на занятой коммунистами территории, впоследствии написал книгу совсем в ином духе, чем писал ранее ("О неправде Карловацкого раскола", Париж, 1960 г.). Однако, как я неопровержимо показал в своем ответе на эту книгу ("Правда о Русской Церкви на родине и за рубежом", Джорданвилл, 1961 г.), г-н Троицкий в своей книге только умалчивал о том, что сам писал раньше, но не мог этого опровергнуть. Высказанные им на свободе соображения сохраняют поэтому свою доказательную силу.

Однако, особенно важным материалом для суждения о неканоничности действий митрополита Сергия служит статья, написанная им самим под заглавием "О полномочиях патриаршего местоблюстителя и его заместителя", напечатанная в №1 "Журнала Московской Патриархии" за 1931 год и перепечатанная в №7 за 1933 год парижским журналом "Православие", издававшимся архиепископом Вениамином.
Митрополит Сергий был выдающимся знатоком церковной администрации и отличался тонкостью и точностью языка в определении канонических вопросов. В своей статье он прежде всего отмечает разницу между титулом "местоблюститель патриаршего престола" и титулом "патриарший местоблюститель". Автор разъясняет, что предусмотренные для нормального времени полномочия местоблюстителя патриаршего престола очень ограничены. Он выступает, как временный предстоятель данной Церкви, но не пользуется ни авторитетом Патриарха, потому что избирается на срок до избрания нового Патриарха, ни "всей полнотой патриаршей власти, потому что остается членом Синода и его представителем и может действовать только по полномочию Синода и нераздельно с ним". Эта ограниченность полномочий подчеркивается тем, что "местоблюститель не имеет патриаршего права возношения его имени по всем церквам патриархата, а также права обращения от своего имени с посланиями ко всероссийской пастве". Источник полномочий местоблюстителя — Синод, который "всегда может перенести эти полномочия на другое лицо с тем же титулом".

Напротив, как отмечает митрополит Сергий, Митрополит Петр получил полномочия местоблюстителя "не от Синода и не совместно с Синодом, а непосредственно от Патриарха". "Знаменательно, — пишет митрополит Сергий, — что ко дню смерти Патриарха из всего столь широко на соборе задуманного аппарата остался один Патриарх... Существовавший при Патриархе Синод из трех архиепископов, а потом митрополитов, полномочий от собора не имел, был собран по личному приглашению почившего и с его смертью терял полномочия". Таким образом, рядом с Патриархом не было полномочного учреждения, чтобы со смертью его принять управление и избрать местоблюстителя. Патриарх восполнил это своим завещанием.

"Завещание, — продолжает митрополит Сергий, — не усваивает будущему носителю патриаршей власти титула местоблюстителя, что давало бы повод приравнивать его к обыкновенному местоблюстителю". По смыслу завещания он должен был бы именоваться "исправляющий должность Патриарха". Титул местоблюстителя Митрополит Петр присвоил себе по собственному усмотрению.

Митрополит Сергий отмечает, и надо на это обратить особое внимание, что "почивший Патриарх, передавая в силу сложившихся обстоятельств  единолично патриаршую власть, ни одним словом не коснулся кафедры Московского Патриарха. Она до сих пор стоит не занятая".

Добавим со своей стороны, что по положению митрополит Крутицкий помогает Патриарху в управлении Московской епархией, а фактически ею управляет... В случае смерти Патриарха он является естественным временным возглавителем этой епархии, кого бы Синод не избрал местоблюстителем. В случае же смерти или ареста митрополита Крутицкого, управление Московской епархией должно было переходить в руки викариев этой епархии в порядке старшинства, но отнюдь не к местоблюстителю, если он является епископом другой епархии.

Что касается объема власти заместителя местоблюстителя, то митрополит Сергий считает, что "Заместитель облечен патриаршею властью в том же объеме, как и заменяемый им местоблюститель. Различие между местоблюстителем и его заместителем не в объеме патриаршей власти, а в том, что заместитель является как бы спутником местоблюстителя: сохраняет свои полномочия до тех пор, пока местоблюститель остается в своей должности. Ушел местоблюститель от должности (за смертью, отказом и т.п.), в тот же момент прекращаются полномочия заместителя. Само собою понятно, что с возвращением местоблюстителя к управлению, заместитель перестает управлять".

Отметим две весьма существенные мысли в суждениях митрополита Сергия:

1. Митрополит Сергий признавал, что без Патриарха Московская кафедра остается незанятой. Избрание на эту кафедру нового Патриарха принадлежит компетенции Поместного собора.
2. Заместитель местоблюстителя сохраняет свои полномочия только до тех пор, пока местоблюститель остается в своей должности.

На практике митрополит Сергий нарушил и тот, и другой принцип. Вопрос этот, как я уже сказал, был предметом всестороннего обсуждения в Архиерейском Синоде Русской Православной Церкви Заграницей после получения известия о том, что митрополит Сергий стал именоваться патриаршим местоблюстителем. Для этого титула, по собственному суждению митрополита Сергия, ему требовалось бы нарочитое полномочие от Митрополита Петра. Если же такого полномочия не было, он должен был отойти от должности. Он же, напротив, вместо этого присоединил звание местоблюстителя к произвольно присвоенному ему титулу митрополита Московского и Коломенского, а указом от 27 декабря 1937 года, без всякого упоминания о смерти Митрополита Петра и вообще о порядке присвоения себе титула местоблюстителя, дает распоряжение о поминовении себя по новой форме.

Определение Архиерейского Синода от 30 марта/12 апр. 1937 года отметило недоумение, которое вызывалось этими обстоятельствами. Оно напомнило, что Митрополит Петр, указав четырех своих заместителей в акте от 6 декабря 1926 года, сделал оговорку: "Возношение за богослужением моего имени, как патриаршего местоблюстителя, остается обязательным". В письме от 9/22 апреля 1926 года он, по словам митрополита Сергия, "совершенно определенно заявил, что он считает для себя обязательным оставаться местоблюстителем, хотя бы и не был на свободе" (письмо Митрополиту Агафангелу от 17/30 апреля 1926 г.).

Вступив в управление после ареста Митрополита Петра, митр. Сергий сначала подписывал  акты "за патриаршего местоблюстителя", а затем по собственному усмотрению стал именоваться его заместителем. При этом он, однако, считал себя заместителем лично Митрополита Петра. Как видно из приведенных мною выше слов самого митрополита Сергия, он признавал, что с уходом местоблюстителя от должности (за смертью, отказом и т.п.) "прекращаются полномочия заместителя".

"Из вышесказанного явствует, говорится в том же определении Архиерейского Синода, что в случае смерти Митрополита Петра, митрополит Сергий не может претендовать на возглавление Российской Церкви, ибо полномочия его, как он сам признает, прекращаются с кончиной лица, от которого исходили".

Синодальное определение напоминало, что в 1926 г. сам митр. Сергий писал Митрополиту Агафангелу: "Впрочем, завещание Святейшего, хотя оно уже и использовано для своей цели (местоблюстителя мы имеем) и теперь не утратило своей нравственной, а пожалуй и канонической обязательной силы. И если почему-либо Митрополит Петр оставит должность местоблюстителя, наши взоры, естественно, обратятся к кандидатам, указанным в завещании, то есть к Митрополиту Кириллу, а потом и к вашему Высокопреосвященству. Это свое мнение я выражал уже письменно и раньше. Могу сказать, что таково же указание и Митрополита Петра".

Казалось бы естественным, что митрополит Сергий перед лицом таких своих заявлений должен был бы, принимая новый титул, дать свое объяснение — каким законом это оправдывается: например, он должен был бы определенно оповестить паству о кончине Митрополитов Петра, Кирилла, Агафангела и Арсения, или привести их акты (если бы таковые были) об отказе их от своего долга возглавления Русской Церкви. Принятие же им звания местоблюстителя и титула "Блаженнейшего Митрополита Московского и Коломенского" без всяких объяснений указывает на узурпацию им не принадлежащих ему прав. Особенно останавливает на себе внимание принятие им титула "Блаженнейшего Митрополита Московского" 14/27 апреля 1934 года — в то время, когда он еще титуловался заместителем местоблюстителя. Будучи заместителем, митрополит Сергий этим своим актом явно ставил себя выше того, кого он замещал. Кроме того, этот титул частично устранял и временный характер полномочий заместителя.

Это утверждение согласно и с заключением его будущего апологета С. В. Троицкого. В своей докладной записке, поданной Высокопреосвященнейшему Митрополиту Анастасию 11 апреля 1937 года, С. В. Троицкий очень убедительно писал: "Что права заместителя прекращаются со смертью замещаемого, это юридическая аксиома, которую признал и сам митрополит Сергий. Поэтому со смертью Митрополита Петра полномочия митрополита Сергия прекратились и в должность местоблюстителя автоматически ео iрso вступает Митрополит Кирилл, которого и следует поминать за богослужениями. Против этого могло бы быть лишь одно возражение: Митрополит Кирилл по всем данным не получить возможности выполнять свои обязанности местоблюстителя, а митрополит Сергий не откажется от функций временного возглавителя Русской Церкви и потому, казалось бы, в целях сохранения административного единства Русской Церкви, следует признавать и поминать не Митрополита Кирилла, а митрополита Сергия. Однако, такое возражение было бы ошибочным. Не обладание правом зависит от пользования им, а наоборот — пользование правом зависит от обладания им, и потому Митрополит Кирилл является законным местоблюстителем, является первым епископом (русским) народа (Ап. 34), хотя бы он и лишен был возможности пользоваться этим своим правом. Нельзя во имя административного единства жертвовать законностью и митрополит Сергий, объявляя себя местоблюстителем после смерти Митрополита Петра, повторил бы ту же ошибку, какую он сделал раньше, признав власть Синода Живой Церкви, и, в сущности, взял бы на себя роль этого Синода. Русская Церковь уже раз переживала подобное положение после высылки местоблюстителя Митрополита Агафангела и тем не менее Митрополит Агафангел не соблазнился возможностью сохранения административного единства ценой признания Живой Церкви, а дозволил всем епархиям временно управляться самостоятельно, то есть восстановить то устройство, которое существовало в Церкви во время гонений первых веков Христианства. Это его распоряжение должно будет воспринять всю свою силу и в том случае, если Митрополит Кирилл лишен будет возможности фактически управлять Русской Церковью. Однако, и тогда поминовение его в качестве местоблюстителя остается обязательным".

Архиерейский Синод отчасти дополнил аргументацию своих двух советников. В своем определении, взвешивая все стороны дела, он обсудил возможный со стороны митрополита Сергия довод против признания прав Митрополита Кирилла на местоблюстительство. Синод обсудил вопрос о том, может ли поражать канонические права Митрополита Кирилла наложенное на него митрополитом Сергием запрещение за несогласие с его мероприятиями.

Архиерейский Синод нашел, что мероприятия митрополита Сергия подвергались критике со стороны Митрополита Кирилла и многих других авторитетных иерархов не по каким-либо иным побуждениям, а исключительно по ревности о правде церковной.

"Выступления их, — говорится в синодальном определении, — не могли принести им никакой выгоды, а напротив были актами исповедничества, повлекшими для них лишь новые притеснения и ссылки. А потому и наложенные на них прещения митрополита Сергия, не могут быть признаны церковным сознанием справедливыми, хотя бы они и были формально оправданы многочисленными не относящимися к делу ссылками на церковные правила. Кроме того, митрополит Сергий не имел права налагать кару на Митрополита Кирилла за несогласие его с созданным порядком церковного управления потому, что сам является стороной в этом деле, по поводу которого поддерживал полемическую переписку с Митрополитом Кириллом. Естественно возникает подозрение, что он хотел просто опорочить последнего, чтобы лишить его законного права на возглавление Русской Церкви. Таким образом, Митрополит Кирилл ни в каком случае не заслуживает отвода от звания местоблюстителя по причине прещений, наложенных на него митрополитом Сергием в том случае, если бы подтвердилось сообщение о завещании Митрополита Петра, коим он, якобы, называется в числе кандидатов в местоблюстители. Митрополит Сергий не мог бы быть признан местоблюстителем уже по одному тому, что он злоупотреблял данною ему властью, присвоив себе титул Блаженнейшего Митрополита Московского и Коломенского. Этот акт не только означает захват им патриаршей епархии, которую, как заместитель местоблюстителя, он должен был временно блюсти до избрания ей законного иерарха в лице Патриарха Всероссийского, но и колеблет весь строй патриаршего управления, установленный в Русской Церкви Всероссийским собором 1917-1918 гг."

Другими словами, Зарубежный Архиерейский Синод усмотрел в действиях митрополита Сергия ясные признаки узурпации непринадлежащего ему права на возглавления Российской Церкви. Наличие этой узурпации подтверждается тем обстоятельством, что митрополит Сергий объявил о прекращении местоблюстительства Митрополита Петра его смертью уже после того, как присвоил себе его права. Как показано было выше, он поэтому обличается своими собственными рассуждениями о правах местоблюстителя и его заместителя.

Эти данные нельзя не сопоставить с материалом о судьбе Митрополита Петра, приведенным прот. М. Польским во втором томе его сочинения под заглавием "Новые мученики Российские" (Джорданвилл, 1957 г.). На страницах 287-288 он отмечает, что срок ссылки Митрополита Петра должен был окончиться в 1935 году. В Нью-йоркской газете "Новое русское слово" от 3 ноября 1935 года было напечатано, что об освобождении Митрополита Петра из ссылки было получено сообщение от Русской Патриаршей Экзархии (в Америке) следующего содержания: "У нас имеются сведения об освобождении Митрополита Петра, но пока только от знакомых американцев, на днях вернувшихся из Москвы и видевших, и беседовавших с владыками митрополитами Сергием и Петром".

Затем из кругов московского духовенства пришло сообщение следующего содержания: "У нас имеются сведения об освобождении Митрополита Петра. Митрополит Петр Крутицкий шесть недель тому назад возвращен из ссылки и в данное время проживает в г. Коломне. Здоровье патриаршего местоблюстителя находится в весьма неудовлетворительном состоянии, в особенности ноги, которые от простуды гноятся".
Подобное же сообщение с дополнительной подробностью, было напечатано 3 апреля 1937 года в Парижской газете "Возрождение": "В 1935 году окончился срок ссылки. По дошедшим из России сведениям, Митрополит Петр вернулся в Россию и виделся с митрополитом Сергием. Последний хотел получить от него признание нового устройства церковной жизни и согласие на созыв Собора. Были и другие сообщения о том, что большевики, якобы, предложили ему занять патриарший престол, но при соблюдении ряда определенных требований. Митрополит Петр был непреклонен и ни на какие соглашения не шел. Вскоре он вновь был отправлен в ссылку".

То же сообщение было вновь подтверждено в парижской газете "Русская мысль" от 16 ноября 1951 года. К вышеприведенному сообщению там добавляется, что Митрополит Петр потребовал у митрополита Сергия передачи ему местоблюстительства, но получив отказ вскоре был отправлен в ссылку, где и умер в начале 1937 года.

Эти сообщения могут послужить некоторым объяснением умолчания митрополита Сергия о причинах принятия им нового титула.

Митрополит Петр, показавший свою несговорчивость с безбожной властью, вторично был ею устранен с пути более послушного ей митрополита Сергия. Но сохранение последним власти в своих руках, вследствие изложенных им самим своих соображений о правах заместителя местоблюстителя, делало невозможным ни сообщение о расхождении во взглядах между ним и Митрополитом Петром, ни оповещение о кончине Митрополита Петра, ни о кончине Митрополита Арсения в том же 1936 году. Поскольку Митрополит Сергий признавал, что смерть местоблюстителя прекращала его полномочия, постольку она не только не расчищала ему пути к власти, но и лишала его всякого канонического фундамента. Поэтому СОВЕТЫ некоторое время скрывали смерть Митрополита Петра. Архиерейский Синод принимал  все меры вплоть до обращения к иностранным дипломатическим представителям и к архиепископу Кентерберийскому для выяснения вопроса о том, действительно ли умер Митрополит Петр.

Управление архиепископа Кентерберийского уведомило Митрополита Анастасия о полученном сообщении от Британского поверенного в делах в Москве, что в январе 1937 года, была совершена официальная панихида по Митрополите Петре в соборе у Дорогомиловской заставы. В советской же прессе никаких сообщений о смерти его не появлялось до 30 июня 1937 года.

Около того же времени известие о кончине Митрополита Петра появилось и во многих газетах. В официальном органе Московской Патриархии в Литве в "Голосе Литовской Православной епархии", №3-4 за 1937 г. (за апрель), впервые сообщилось о кончине Митрополита Петра. В лондонском "Таймс" от 29 марта 1937 года было напечатано, что митрополит Елевферий, смущенный распоряжением митрополита Сергия о поминовении его как местоблюстителя, запросил Москву и получил в ответ краткую телеграмму: "Митрополит Петр умер". Однако, в напечатанных  в органе митрополита Елевферия актах опять появляется загадка: 27 декабря 1936 г. издается указ о форме поминовения митрополита Сергия как патриаршего местоблюстителя, и только 22 марта 1937 г. за №269 издается указ, в котором сообщается о принятии к сведению завещания Митрополита Петра от 5 декабря 1926 года в котором преемниками его указываются Митрополит Кирилл, Митрополит Агафангел, Митрополит Арсений и, наконец, митрополит Сергий. Казалось бы, что опубликованию формы поминовения митрополита Сергия должно было предшествовать объявление завещания, а не наоборот.

По дополнительным сведениям кончина Митрополита Петра имела место 29 августа 1936 года, т.е. больше, чем за пол года до ее официального опубликования и за пять месяцев до первой панихиды на Дорогомиловской заставе.

Имея в виду общее положение в СССР, можно себе представить, что кончина Митрополита Петра была не сразу точно установлена в церковном центре митрополита Сергия. Этим можно объяснить то, что оповещение о ней запоздало. Но все же панихиды по Митрополите Петре должны бы быть совершены не в конце января, а в декабрь предыдущего года, если принятие митрополитом Сергием титула местоблюстителя состоялось в связи с кончиной его предшественника. К тому же времени, а не к позднейшему сроку должно бы относиться и объявление завещания Митрополита Петра. В виду же того, что все было сделано в обратном хронологическом порядке, нельзя не усмотреть в этом деле узурпации власти, проведенной митрополитом Сергием в согласии с безбожной властью.

Митрополит Петр не пошел на компромисс с советской властью, а имя митрополита Сергия в своем завещании внес на четвертое место, когда последний еще не стал на путь соглашения своего с апостасией.

Самое завещание Митрополита Петра было написано им за десять лет до своей кончины, то есть тогда, когда он, конечно, не мог предвидеть, что митрополит Сергий отступит от тех принципов, ради которых сам он подвергся заключению. Но даже если бы не было этого обстоятельства, самый факт присвоения себе заместительства местоблюстителя патриаршей епархии с титулом Блаженнейшего и правом ношения двух панагий, является вопиющим беззаконием.

Этот беззаконный акт был только в интересах советской власти, которая понимала, что долголетнее возглавление Русской Церкви заместителем местоблюстителя и вдовство патриаршей епархии, могли очень ярко свидетельствовать о гонении на Церковь. Чтобы создать противоположное впечатление за границей, будто положение Церкви в России стало более или менее нормальным, митрополиту Сергию понадобилось выступать от имени Церкви не в качестве заместителя местоблюстителя, а в качестве полноправного возглавителя ее — Блаженнейшего Митрополита Московского и Коломенского. Кроме того, этот титул давал большую прочность положению самого митрополита Сергия.
Вспомним его слова о том, что полномочия заместителя существуют только до тех пор, пока жив избравший его местоблюститель. Эти слова митрополит Сергий мог бы легко вспомнить при наступлении кончины местоблюстителя Митрополита Петра. Но вместо сложения своих полномочий митрополит Сергий, украшенный двумя панагиями и пышным титулом "Блаженнейшего Митрополита Московского и Коломенского", восхитил явное преимущество перед всеми другими иерархами и облекся в видимость естественного преемника усопшего Первоиерарха. В течение ряда лет новый титул совершенно заслонял его прежнее скромное звание заместителя местоблюстителя. Можно думать, что такое его мероприятие имело целью поднятие его авторитета за границей перед подписанием им через два месяца после того указа о запрещении зарубежных иерархов за неисполнение ими его требования о даче письменных обязательств в лояльном отношении к советской власти. Впрочем, это нисколько не помогло ему, ибо ни одна Восточная Церковь не посчиталась с этим незаконным запрещением.

Все это было совершено митрополитом Сергием тогда, когда все его обличители уже были в заключении, поэтому протест против антиканонической узурпации митрополитом Сергием титула "Блаженнейшего Митрополита Московского и Коломенского", мог быть заявлен только со стороны свободной Зарубежной Церкви, что и сделал Митрополит Антоний незамедлительно. В письме своем на имя митрополита Елевферия от 7/20 августа 1934 г. за №4036, отвечая на указ митрополита Сергия от 22 июля того же года за №944, Митрополит Антоний заявил, что объявление последним себя Митрополитом Московским при жизни Крутицкого Митрополита Петра, является незаконной узурпацией власти со стороны митрополита Сергия.

Следует заметить, что каноническое значение этого протеста главы Русской Православной Церкви Заграницей особенно велико еще и потому, что он исходил от старейшего после Патриарха Тихона иерарха Русской Церкви. Митрополит Киевский Антоний не только был старейшим иерархом Русской Церкви, но и постоянным членом Всероссийского Синода по положению. Его пребывание за границей вследствие гонений безбожников на Церковь, не могло лишить его права голоса согласно 37 правилу 6-го Вселенского собора.

С протестом солидарен был и другой член Всероссийского Синода архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий, который повторил этот протест в цитированном выше определении Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей от 30 марта/12 апр. 1937 года. Этими актами подчеркивается каноническая недействительность захвата Московской епархии и присвоение титула "Блаженнейшего Митрополита Московского" Нижегородским митрополитом Сергием.

 

[77] Левитин и Шавров. Очерки по истории Русской Церкви, ч. I, стр. 261.

[78] Журнал московской Патриархии, 1931 г., №1. А. А. Шишкин. Сущность и критическая оценка обновленческого раскола РПЦ. Казань 1970 г., стр. 292.

[79] А. А. Шишкин. Там же, стр. 296.

[80] Шишкин, Там же, стр. 295. Правда о Временном Высшем Церковном Совете и о Нижегородском Митрополите Сергии. Издание Донского Епархиального Совета, 1927 г., стр. 2.

[81] Там же, стр. 295.

[82] Там же, стр. 298.

[83] Там же, стр. 299.

[84] Там же. Переписка между митрополитом Агафангелом и митроп. Сергием напечатана в Сремских Карловцах в Церковных Ведомостях за 1926 г.

[85] А. А. Шишкин. Там же, стр. 300-302.

[86] Там же, стр. 302.

[87] Там же, стр. 302-310; "Церковные ведомости", 1930 г., №№5-6.

[88] Там же, стр. 305.

[89] Еп. Борис (Рукин). О современном положении Русской Православной Патриаршей Церкви. Москва 1927 г., стр. 15.

[90] Правда о врем. Высшем Церковном совете и о Нижегородском митрополите Сергии. Изд. Донского Епарх. Совета, Ростов-на-Дону, 1927 г., стр. 14-15. Там же приводится и самый текст заявления. Нельзя не удивляться, что иерарх с таким умом и образованием, какими обладал митрополит Сергий, присоединился к такому явно неканоническому органу, направление которого определялось создавшей его группой "Живая Церковь". Программа ее была определена еще в май 1922 г. и явно вела к реформации. См. книгу проф. Б. В. Титлинова "Новая Церковь", Петроград, Москва, 1923 г., стр. 10-14.

 

 

 

[ГЛАВНАЯ] [КНИГИ] [НОВОСТИ]